Как стать бодибилдером?
Это интервью супер-бодибилдера опубликованное чуть более 10 лет назад в известном журнале Ironman. Здесь вся грязь и вся «красота» современного(!!! более чем за 10 лет практически ничего не изменилось) профессионального бодибилдинга. Осторожно, шок-контент.
Состояние соревновательного бодибилдинга
Шокирующее интервью культуриста-профессионала журналу Ironman
(февраль, 1997 г.)
Интервью берет Стив Хольман.
Предупреждение: В этом интервью затронуты крайне больные вопросы. Сказать честно, мы почти уже решили, что не будем печатать его. Однако, так как журнал Ironman всегда был открытым форумом и старался всегда говорить всю правду, мы посчитали, что наша обязанность перед нашим спортом и перед тобой, читатель, позволить этому атлету высказаться. Чтобы вот так прийти к нам и рассказать всё, как оно есть, нужно мужество. Мы пообещали этому атлету полную анонимность, чтобы не причинить вреда его профессиональному статусу. Все имена в интервью опущены, вместо них мы напечатали ***, чтобы этого атлета не смогли «вычислить методом исключения». Названия стероидов и прочих препаратов тоже заменены знаками ***, чтобы культуристы, употребляющие химию, не смогли воспользоваться этим интервью в качестве инструкции по применению стероидов. Читая материал, помните, что этот атлет не получил от нас никаких денег за своё интервью, потому что, по нашему мнению, деньги коррумпируют информацию. Если людям заплатить за информацию, то они чувствуют, что обязаны «отработать» свои деньги, а это часто приводит к тому, что человек начинает преувеличивать факты. Когда будете читать интервью, помните, что этот атлет, как и все мы, любит бодибилдинг и хотел бы увидеть его здоровым спортом с большим будущим, а не умирающим от стероидов. Пристегните ремни. Сейчас вы получите такую «дозу реальности», что она живо прочистит вам мозги. Ни один журнал по культуризму никогда не печатал ничего подобного.
Стив Хольман (СХ): Ты сказал, что хочешь излить душу. Мы даём тебе шанс обратиться к миллионам фанатов бодибилдинга через один из самых популярных журналов. О чём ты хочешь поговорить?
Бодибилдер (ББ): О том, о чём никто не хочет говорить. Я хочу, чтобы все узнали правду.
СХ: О стероидах?
ББ: Да, чёрт возьми!
СХ: Тебе приходится их принимать слишком много, так?
ББ: Это слабо сказано.
СХ: Сколько у тебя уходит денег на стероиды?
ББ: Ну, лишь на гормон роста у меня уходит до 30,000 долларов в год.
СХ: Боже милостивый!
ББ: Стероиды-то как раз и не самая большая проблема. Да, я их много принимаю, но и стоят они недорого. Большая часть денег уходит на то, что нужно платить разным людям, чтобы они объясняли тебе, как принимать разную химию. Я имею в виду гормон роста, инсулиноподобный фактор роста и т.д.
СХ: А сама мысль, что ты всё это вводишь в своё тело одновременно, не угнетает тебя?
ББ: Да нет — мне ведь нравится иметь большие руки, большую спину, большую грудь и ноги и всё остальное. Но когда я достигаю объёмов, которые, в принципе, меня уже устраивают…
СХ:… тебе говорят, что ты должен стать ещё больше, да?
ББ: Да — и у меня нет выбора! Мне приходится становится ещё больше. На следующий год я буду выступать с весом на 11 кг больше. Но знаете, сама вот эта мысль, что ты, вот, должен стать ещё больше и пожертвовать формой… Да, возможно, мне и самому не совсем нравится, как выглядит моя спина. Да, не спорю, мне нужно там кое-что исправить. Но все эти вещи приходят со временем. «Вызревать в форму» — это одно, но ведь все хотят видеть монстров.
СХ: Как ты думаешь, это безумие когда-нибудь прекратится? Если атлеты будут становится всё больше и больше, то что случится со спортом?
ББ: Спорт уже…
СХ:… вышел из под контроля?
ББ: Да. Бодибилдинг ушёл в андерграунд. Он обслуживает сейчас некую секту, которой подавай монстров с чудовищной массой… Им плевать… Они лишь говорят: «Мы хотим видеть вас такими. И нас не волнует, на что вам приходится идти, чтобы выглядеть так.» Но, я думаю, немало найдётся и таких людей, которые хотели бы видеть и другое… нечто более достижимое.
СХ: По-твоему, объёмы нынешних культуристов привели к некому пресыщению публики? Типа: «А нам всё равно, что с ними будет. Нам плевать: ну, сдохнут они — ну и что? Нам лишь важно, чтобы они из года в год становились больше и рельефнее. И нам плевать какой ценой.»
ББ: Именно так. Публика хочет видеть нас такими и судьи хотят нас видеть всё большими и большими. А нам, чтобы хоть как-то заработать на жизнь и осуществить наши мечты, приходится идти на всё это. Некоторые, такие как *** (имя опущено, известный журналист из другого журнала), говорят: «А вас никто не заставляет». Да, никто нас не заставляет, но ведь многие из нас пришли в этот спорт с мечтой стать лучше других.
СХ: Разумеется. Думаю, дело ещё и в выступлениях. Ведь каждый хотел бы выступать на подиуме. По-твоему, как нам решить проблему? Ты не думаешь, что такое решение уже существует?
ББ: Трудно сказать. После того, как люди увидели экстремальную массу, как ты можешь заставить публику принять что-то меньшее? У некоторых ребят, когда они делают «широчайшие сзади», можно чуть ли не лёгкие увидеть. Придётся снизить стандарты. Кстати, прежде чем я продолжу, сразу скажу, что я ставлю себя в уязвимое положение.
СХ: Я понимаю. Обещаю, что твоя конфиденциальность тебе гарантирована. Мы просто напишем, что ты — один из известнейших профессионалов. И всё.
ББ: Да. Окей. Спрашивай тогда.
СХ: Как ты думаешь, может быть, проблема начнёт решаться, если судьи начнут давать призовые места атлетам с более эстетичными телами?
ББ: Да, именно так. Это — единственное направление. Без него у нашего спорта нет будущего. Нам нужна эстетика, как у Боба Париса.
СХ: Верно. Если бы Боб Парис вернулся. Я думаю, проблема в том, что люди должны хотеть видеть такое телосложение, а сейчас у публики в целом и у большинства фанатов бодибилдинга такого желания нет, поэтому у них один критерий победы — объёмы.
ББ: Я думаю, что у по-настоящему совершенного тела, как у Ли Лабрады, есть какая-то аура, которой нет у того, у кого просто гротескные размеры.
СХ: Вернёмся к химии — тебе приходится сидеть на ней круглый год?
ББ: Да, я уже несколько лет не делал никаких перерывов.
СХ: Сколько тебе раз приходится колоться? Три, четыре раза в неделю?
ББ: Каждый день.
СХ: Каждый день тебе приходится вкалывать что-то в собственное тело?
ББ: Да, каждый день. Хочешь узнать, что я вкалываю? (Далее следует перечисление внутривенных и оральных препаратов. Список настолько длинный, что моя челюсть падает на стол.)
СХ: И это лишь в межсезонье?
ББ: Да. Разумеется, я принимаю также *** — он блокирует эстроген и также увеличивает уровень тестостерона. Ну, также *** — четыре раза в день в межсезонье. Это для того, чтобы я мог есть больше калорий. Также пол-таблетки *** — это типа синергиста для гормона роста. За примерно шесть недель до соревнований я начинаю принимать ***, чтобы избавиться от гинекомастии. Несколько лет назад я оперировался по этому поводу, но время от времени она снова появляется. Я принимаю ***, чтобы вывести воду. И время от времени переключаюсь с тяжёлых андрогенов на более лёгкие анаболики типа *** или ***, по 300 мг через день. Так, что ещё? *** — по 200 мг каждый день. Он помогает сделать мышцы более жёсткими, увеличить венозность. Я также принимаю *** — это тоже для жёсткости мышц, и он помогает держать инсулин и гормон роста на одном и том же уровне.
СХ: Не слабо. Такой перечень!
ББ: Есть ещё пара препаратов, конечно. Типа ***, который поддерживает половые железы и ***, который стимулирует выработку собственного тестостерона, чтобы у меня там всё не атрофировалось внизу. Ещё, некоторые анти-эстрогены и другие лекарства, которые борются с побочными эффектами тех препаратов, которые я уже называл.
СХ: Замечал ли ты у себя какое-нибудь ухудшение здоровья, связанное с приёмом этих препаратов?
ББ: Во время соревнований у меня в моче много крови.
СХ: Но в межсезонье ты себя сносно чувствуешь, несмотря на приём всего этого?
ББ: Ну, с недавних пор я сдаю кровь на анализы раз в два месяца.
СХ: Как у тебя с уровнем холестерина, давлением и так далее? Нормально?
ББ: Нет, всё повышенное. Давление вообще очень высокое, приходится даже следить за ним, особенно когда я принимаю стимуляторы.
СХ: Звучит так, как будто ты пол-жизни проводишь с иглой в вене.
ББ: Приходится идти на это, другого выбора нет. Если хочешь зарабатывать себе на жизнь этим спортом, то приходится делать это.
СХ: Это как автомобильные гонки, где скорости всё больше и больше, а всё больше аварий, но водители всё равно продолжают в них участвовать, так? Как ты думаешь, сколько у тебя в этом году уйдёт всего денег на химию?
ББ: Примерно 60,000 долларов, но в следующем году будет ещё больше. В прошлом году мне пришлось добавить ***. Сейчас это самая крутая «добавка» среди культуристов. Видишь, как все эти ребята растут? Ты думаешь, от чего? Именно от него. Можешь не сомневаться. А два года назад… Нет, я не хочу обидеть ***, он прекрасный парень, прекрасный семьянин и всё такое, но ещё два года назад он был плоским, как блин. А теперь он больше, на 8-12 кг. Это всё из-за ***. Он принимает его в жутких количествах. Да как и все мы, впрочем. Я чуть в штаны со страху не мочусь.
СХ: Вы между собой откровенно говорите о химии?
ББ: Только с друзьями. Нет, конечно, в зале меня постоянно спрашивают, но я говорю им, что я ем протеин марки ***! Да, мы откровенны.
СХ: Тебе не кажется, что это нужно держать в тайне, чтобы быть на шаг впереди соперников?
ББ: Тайн никаких нет. Есть тут один парень, имени его называть не буду, он профессионал, один из самых знаменитых — так вот, он помогает другим профи с этим препаратом, ***. Потому что никто из нас не знает, как его принимать, поэтому все идут к нему. Он помогает нам.
СХ: Я знаю, что старые атлеты жалуются, что в бодибилдинге больше нет духа товарищества.
ББ: Почему, он есть иногда. Но мы всегда говорим между собой только о…
СХ:… химии и тренировках.
ББ: Нет, о тренировках мы не говорим, потому что все парни…
СХ:… тренируются одинаково?
ББ: Да, в общем-то. Мы не тренируемся так уж тяжело. Большинство из нас вообще на тренировках чуть ли не спят.
СХ: Так что, всё дело, получается, лишь в химии? Профи не имеют ни малейшего представления о том, как тренироваться без неё? Как ты думаешь, все профи, из тех, что входят в верхнюю десятку, принимают, в принципе, одни и те же препараты?
ББ: Да, все мы вводим одинаковые количества, но побеждают, я думаю, те, у кого уровни эстрогена и тестостерона получше от природы. Ну, там, рецепторы и всё такое. Всё дело ведь в генетике. Некоторые более чувствительны к стероидам. Мы оба с тобой можем вколоть себе по 5 мг, но у меня будет одна реакция, а у тебя — другая.
СХ: Я тебя уже раньше спрашивал, и ты сказал, что всё это — «часть игры», но, всё же, не боишься ли ты, что расплата когда-нибудь придёт?
ББ: Боюсь. У меня, скорее всего, детей не будет. Мой врач говорит, что у меня снижена активность сперматозоидов. И щитовидка ни к чёрту.
СХ: По-твоему, сам спорт косвенно пропагандирует употребление допинга?
ББ: Да, но находятся такие, которые говорят, что, мол, вас же никто не заставляет. Но я об этом с детства мечтал! Я хочу заниматься именно бодибилдингом. Потом, ведь у нас нет другой работы.
СХ: По-твоему, допинг-контроль, который учредили на Олимпии, является шагом в правильно направлении?
ББ: Это был шаг в правильном направлении для спорта в целом и, вероятно, шаг в неправильном направлении для карьеры некоторых. Я знаю четырёх ребят, которые должны были «завалить» допинг-контроль. Но они прошли его. Мы умеем проходить тесты на допинг. В следующем году они хотят проверять нас на диуретики. Это не проблема. Мы просто перейдём на плазматические препараты. Всё довольно просто. Всегда найдутся какие-нибудь экзотические стероиды. «Давайте поменяем молекулу в 17-ой позиции, и препарат нельзя будет обнаружить.» *** до сих пор не обнаруживается.
СХ: Это самое откровенное интервью из всех, которые я брал. Спасибо за откровенность.
ББ: Пожалуйста. Может, всё дело в том, что я на безуглеводной диете сижу?
СХ:… и тебя всё достало?
ББ: Да. Знаешь, с диуретиками вообще сложно бороться. А вообще, всё это выглядит так: лежит кто-нибудь под капельницей и с монитором пульса. Ну, просто представь такую ситуацию. И вот берёшь его и запираешь в какой-нибудь лаборатории, где с ним проводят всякие опыты. А затем быстренько демонстрируешь его на сцене, а потому бегом снова к капельнице. И это — спорт? О тренировках и речи не идёт. Я рекомендую всем читать твой журнал и заниматься натуральным бодибилдингом. Профессиональный бодибилдинг — это сплошная химия. Конечно, стероиды есть во всех видах спорта — и в боксе, и в баскетболе, и в бейсболе, и в футболе.
СХ: Как долго ты будешь продолжать всё это? Я имею в виду — с такими-то темпами?
ББ: Я сижу на химии уже… о, господи. Скажу, что если кто-нибудь в ближайшее время умрёт, то это будет ***. Он уже слишком стар, чтобы заниматься таким дерьмом. У него поджелудочная, я знаю, на ладан дышит. Это видно. Я вижу. *** (ещё один известнейший профи) — тоже очень болен. Я понимаю, он хочет сделать много чего хорошего для спорта. Для этого ему нужно победа, это позволит ему сделать много хороших вещей для бодибилдинга как спорта. Но он умирает, а каждое проигранное им соревнование — это как новый удар по нему. Он буквально убивает себя, потому что хочет сделать этот спорт лучше. В конце концов, он либо сдохнет, либо выиграет соревнования.
СХ: То есть он играет в русскую рулетку?
ББ: Да, он первым из нас стал употреблять ***. Он не был большим, но у него была эстетика. Такая внешность, что посмотришь на неё и скажешь: «Я тоже хочу таким быть». Ему бы сконцентрироваться на частях тела, а вместо этого он просто становится больше: живот, голова, всё.
СХ: Да, сейчас на него просто страшно смотреть. Тело, конечно, у него тоже выросло, но и все внутренние органы тоже — они выглядят у него так, как будто их раздули чем-то.
ББ: Им нужно устроить соревнования — у кого самый большой живот из-за гормона роста.
СХ: Ещё что-нибудь хочешь сказать?
ББ: Да. Знаешь, я сейчас даже с трудом соображаю из-за всей этой химии, которая сейчас во мне. Но проблему злоупотребления стероидами замалчивают. А ведь стероиды — это ещё не всё. Нам приходится использовать такие наркотики-стимуляторы, как «speed» и ему подобные. Приходится много принимать диуретиков и прочей дряни, которая вредна для здоровья, и от которой ты себя чувствуешь хреново. Многие принимают кокаин, не потому, что он им нравится — а потому, что на нём сушиться легче, он подавляет аппетит. Химию можно употреблять, а можно ею злоупотреблять. Но на нашем уровне, мне кажется, нас просто эксплуатируют. Они накачивают нас химией по самое горло… или мы сами накачиваем себя ею, чтобы выглядеть монстрами, а затем выходим на подиум — такая наша работа. Но нам ведь почти ничего не платят! Все деньги уходят тем ребятам, которые печатают наши фотографии, производителям добавок, а нам они ничего не дают. А если бы не наши фотографии, что бы они рекламировали?
СХ: Да, а вам приходится постоянно рисковать жизнью, ради шанса выиграть пару баксов в каком-нибудь шоу.
ББ: Скажу тебе вот что: некоторые парни, например, ***, подрабатывают проститутками для голубых.
СХ: Ты уверен?
ББ: Я знаю. Они так зарабатывают на химию. Точно тебе говорю. Некоторые голубые подходят и прямо говорят: «Эй, ты, ты проводишь со мной ночь, а я тебе даю столько-то баксов». Это всё равно, что какой-нибудь подросток подойдёт к Синди Кроуфорд и скажет ей такое. Но нам, в отличие от неё, приходится соглашаться — и всё ради каких-то 10,000 баксов в месяц! А как ещё мы можем заработать на химию? А иногда с нами за акт прямо химией и расплачиваются.
СХ: Похоже, вы, ребята, зарабатываете совсем плохо.
ББ: На одних контрактах не проживёшь. Особенно, если учесть химию, проживание, жратву. Приходится жертвовать своей…
СХ:… честью?
ББ: Ха-ха — да, честью, гордостью. В жертву идёт всё. Там где химия, там и проституция. Не надо ребятам делать этого. Пусть посмотрят на себя в зеркало. Пусть знают, что им придётся пожертвовать тем, что их и делает-то мужиком. А вся эта ерунда, которую пишут об «углеводной загрузке» и «натриевой загрузке» — чушь полная.
СХ: То есть, ты говоришь, что на самом деле они не проводят «натриевую загрузку»? Всё дело в химии?
ББ: Нередко перед самыми соревнованиями некоторых профи можно встретить в МакДональдсе или жующими пиццу. Это позволительно делать. Конечно, в разумных пределах.
СХ: Ты много употребляешь добавок?
ББ: Я вообще их не ем! Ни витаминов, ничего!
СХ: А ты не думал, что принимая витамины и минералы, ты мог бы защитить себя хоть немного от побочных эффектов всей этой химии, что ты потребляешь?
ББ: Да, но…
СХ:… ты можешь себе позволить тратить деньги лишь на то, что с гарантией окажется эффективным, да? На химию.
ББ: Верно. Почему бы им не учредить приз в один миллион долларов за победу на соревнованиях по бодибилдингу? Это бы сильно помогло спорту. Если бы в наш спорт пришли деньги, то он мог бы превратиться в нечто более привлекательное. А сейчас, к сожалению, люди хотят видеть лишь монстров. Больших, понимаете, монстров. И, как ты сказал, назад повернуть уже невозможно. Скорее всего, саморазрушение бодибилдинга остановить уже невозможно. Он умрёт, а затем мы посмотрим, что произойдёт.
СХ: Я не хочу, чтобы кто-то из вас умер.
ББ: Кто-нибудь из нас умрёт. Я гарантирую. В ближайшие годы умрёт много парней.
СХ: Надеюсь, что допинг-контроль — это шаг в правильном направлении. Может, он повлияет на судей и они начнут давать больше баллов более эстетически привлекательным телам. Если бы судейство вернулось к стандартам вроде Боба Париса, то, я думаю, это бы помогло.
ББ: Это когда-нибудь случится?
СХ: Как ты думаешь, когда ты выйдешь из игры?
ББ: Когда достигну своей цели. Или до тех пор, пока не сдохну на пути к ней.
СХ: Ты когда-нибудь испытывал нечто, похожее на депрессию или, наоборот, ярость?
ББ: О, да. Избивал многих людей — терял контроль над собой. Мне сейчас стыдно за это.
СХ: Когда по твоим венам столько химии течёт, это отражается на мозгах?
ББ: Да. Кроме того, я чувствую уплотнение здесь, и мне просто страшно, я не знаю, что это такое.
СХ: Ты регулярно проходишь осмотры у врача?
ББ: Я сдаю кровь на анализ, а мой врач читает их. Я ведь в них ничего не понимаю. Я просто спрашиваю его, сколько мне ещё осталось жить и что я делаю неправильно?
СХ: Но он хоть проверяет тебя на магнито-резонансной томографии? Или просто берёт кровь на анализ?
ББ: Нет. Он смотрит щитовидку, наблюдает за активностью сперматозоидов. Разумеется, у меня уже никогда не будет детей.
СХ: Ну, может, всё это обратимо, когда ты бросишь…
ББ: Нет, у меня необратимые изменения.
СХ: Это печально.
ББ: Думаю, это случилось в прошлом году. Когда я повысил все дозы, моя щитовидка просто вырубилась. А если я брошу принимать ***, то я растолстею. Мне придётся принимать его до конца жизни. Я уже не могу отказаться от него. Никто из нас не может уже бросить его принимать. Одно за другим — нонстопом. Мы просто делаем то, что необходимо. Ты разве не видишь, что нас эксплуатируют? Они продают нас. Они накачивают нас, выводят на сцену, а затем избавляются от нас. А денежки-то ведь к ним текут. А мы тут загибаемся за кулисами, пока не сдохнем. А они наживаются на этом. Продают нас. Продают наши души, а нам-то что с того перепадает? И даже если ты на химию садишься, то это не гарантирует тебе победы. Тебе нужно ещё кое-что иметь — вот здесь. Но люди, которые заправляют нашим спортом, говорят: «Давай, давай, продолжай». У них карманы уже скоро треснут от денег. Им плевать на нас.
СХ: Но, ты сказал, такая внешность привлекает женщин?
ББ: Да, помогает немного, но у меня и до этого с ними не было никаких проблем. У меня было много женщин и до этого. Сейчас, когда я больше, у меня их тоже больше. Но тут есть и обратная сторона — голубые пристают.
Я хочу сказать всем ребятам, которые хотят «выйти на другой уровень»: тренировки, правильное питание и упражнения помогут вам добиться своего. Но то, что кажется большим для вас, будет маленьким по сравнению с профи. Но, как я уже сказал, большинство скажут про Ли Лабраду, что он — большой парень. Вы можете достичь своих целей, стать больше, женщины на вас чаще западать будут, выглядеть лучше. Может, вы и не выиграете Олимпию, но у вас будет, чем гордиться — без химии. Весь соревновательный бодибилдинг, по большому счёту — это сплошная химия. Война фармакологии. У Андреаса Мюнтцера было что-то, чего у нас не было, мы до сих пор не знаем что. У него был такой рельеф и такая химия, которых не было у нас — но посмотри, что они с ним сделали. Он пал на поле боя. А денежки-то Андреаса прикарманил ***. Нам приходится выживать в этой гонке и рисковать из-за поддельной химии. Когда слышишь, как кто-то из наших говорит: «Я упал и сломал руку», не верь. Это его дилер ему руки поломал за то, что он не заплатил за свою дозу гормона роста.
СХ: Ты говоришь, что часто ездишь в Мексику покупать химию?
ББ: Да, я езжу в Мексику. Многие из нас покупают химию во время Европейского турне. (Меняет тему). Допинг-тест не нужен. Посмотрите на Ли Лабраду. Чтобы так выглядеть, не нужно много химии. Пару того, пару этого, и всё. Нам всем придётся сбросить много веса, чтобы выглядеть так, как он.
СХ: Ориентироваться на более эстетичную внешность. Это — один из самых больших шагов в правильном направлении, которые придётся сделать. Кстати, а разве нет такого препарата, который вводится прямо в мышцу, чтобы увеличить её объём?
ББ: О, да, это — ***. Я его использовал, чтобы создать пик на бицепсе. А вот ***, так тот вообще его по всему телу вкалывает — в 80 или 100 местах. Сразу скажу, что боль от него — адская. Но предсказать реакцию на него трудно. Ты можешь хорошо выглядеть за 5 дней до шоу, а потом перед самыми соревнованиями он сбивается в комки и бицепсы получаются — видели, наверно, на некоторых ребятах — комковатые, страшно даже смотреть. В нашем спорте всюду нужно подставлять задницу. Нужны деньги, чтобы расплатиться за химию? Подставляй задницу. Хочешь победить? Подставляй задницу. Вот в этом и весь смысл этого спорта. Жесточайшая эксплуатация. Мне бы хотелось, чтобы атлеты зарабатывали больше. Читали в журналах, сколько зарабатывают Майкл Джордан и Майк Тайсон? Почему-то в журналах не пишут, сколько мы получаем. Потому что об этом стыдно говорить. Что мне делать? Продавать свои фотографии?
СХ: А много ребят продают химию на стороне?
ББ: О, да. Я этим тоже занимался. Но сейчас с этим намного сложнее.
СХ: Что-нибудь ещё? Что тебя ещё раздражает, о чём ты хочешь сказать?
ББ: Ну, меня бесит, что нам приходится принимать столько химии. Мне больше нравилось, как я выглядел в прошлом году. А сейчас они хотят, чтобы мы весили около 122 кг.
СХ: Как по-твоему, журналы тоже виноваты?
ББ: Да, они виноваты. Они ничего не пишут о применении химии. Они продают детям фальшивые мечты: мол, кушайте этот протеин и будете выглядеть вот так. А это не правда. Всё упирается в химию, а если будешь заниматься «как чемпион» из журнала, то быстро перетренируешься. Да сейчас все об этом знают. Без химии люди занимаются какое-то время, затем разочаровываются и расстаются со своей мечтой.
СХ: Какой-то прямо порочный круг.
ББ: Инсулин — очень опасен. Я прямо сейчас чувствую это. Я сильно устаю, у меня головные боли, слабость. Я с трудом дышу. Плохой это препарат.
СХ: А чем инсулин опасен? Это ведь просто гормон.
ББ: Ты можешь умереть прямо на месте. Все из нас побывали в шоке в одно или другое время. Это как по лезвию бритвы ходить.
СХ: А тебе приходилось в больницу ложиться из-за него?
ББ: Да, я несколько раз в больнице лежал. Врачам пришлось ввести в меня пол-пачки глюкозы, чтобы я концы не отдал. У меня в печени вообще глюкозы не было, потому что я слишком много инсулина ввёл. Мозгу не хватало глюкозы, я начал засыпать, уходить в кому. Это была самая жуткая боль, которую мне пришлось испытать. Твой мозг просто разрывается. А что я взамен получаю за всё это? Фотографию на обложке журнала? Этого даже недостаточно, чтобы заплатить по счетам. Может, пора уже начать давать что-то атлетам, а не только забирать у них? Если они хотят, чтобы мы были больше, то пусть сделают так, чтобы и мы что-то зарабатывали. Игроки в гольф и то больше нас получают. Недавно прочитал, сколько на родео получают. Им платят по 50,000 баксов за то, чтобы один раз на быке проехаться. И им не приходится колоть в себя стероиды для этого.
СХ: Да, на родео ты подвергаешься риску всего в течение восьми секунд, а затем всё кончено. Вы же рискуете жизнью круглый год.
ББ: Да, опасный у нас спорт.
СХ: Хм… это ещё мягко сказано.
Автор Стив Хольман.
Состояние соревновательного бодибилдинга
Шокирующее интервью культуриста-профессионала журналу Ironman
(февраль, 1997 г.)
Интервью берет Стив Хольман.
Предупреждение: В этом интервью затронуты крайне больные вопросы. Сказать честно, мы почти уже решили, что не будем печатать его. Однако, так как журнал Ironman всегда был открытым форумом и старался всегда говорить всю правду, мы посчитали, что наша обязанность перед нашим спортом и перед тобой, читатель, позволить этому атлету высказаться. Чтобы вот так прийти к нам и рассказать всё, как оно есть, нужно мужество. Мы пообещали этому атлету полную анонимность, чтобы не причинить вреда его профессиональному статусу. Все имена в интервью опущены, вместо них мы напечатали ***, чтобы этого атлета не смогли «вычислить методом исключения». Названия стероидов и прочих препаратов тоже заменены знаками ***, чтобы культуристы, употребляющие химию, не смогли воспользоваться этим интервью в качестве инструкции по применению стероидов. Читая материал, помните, что этот атлет не получил от нас никаких денег за своё интервью, потому что, по нашему мнению, деньги коррумпируют информацию. Если людям заплатить за информацию, то они чувствуют, что обязаны «отработать» свои деньги, а это часто приводит к тому, что человек начинает преувеличивать факты. Когда будете читать интервью, помните, что этот атлет, как и все мы, любит бодибилдинг и хотел бы увидеть его здоровым спортом с большим будущим, а не умирающим от стероидов. Пристегните ремни. Сейчас вы получите такую «дозу реальности», что она живо прочистит вам мозги. Ни один журнал по культуризму никогда не печатал ничего подобного.
Стив Хольман (СХ): Ты сказал, что хочешь излить душу. Мы даём тебе шанс обратиться к миллионам фанатов бодибилдинга через один из самых популярных журналов. О чём ты хочешь поговорить?
Бодибилдер (ББ): О том, о чём никто не хочет говорить. Я хочу, чтобы все узнали правду.
СХ: О стероидах?
ББ: Да, чёрт возьми!
СХ: Тебе приходится их принимать слишком много, так?
ББ: Это слабо сказано.
СХ: Сколько у тебя уходит денег на стероиды?
ББ: Ну, лишь на гормон роста у меня уходит до 30,000 долларов в год.
СХ: Боже милостивый!
ББ: Стероиды-то как раз и не самая большая проблема. Да, я их много принимаю, но и стоят они недорого. Большая часть денег уходит на то, что нужно платить разным людям, чтобы они объясняли тебе, как принимать разную химию. Я имею в виду гормон роста, инсулиноподобный фактор роста и т.д.
СХ: А сама мысль, что ты всё это вводишь в своё тело одновременно, не угнетает тебя?
ББ: Да нет — мне ведь нравится иметь большие руки, большую спину, большую грудь и ноги и всё остальное. Но когда я достигаю объёмов, которые, в принципе, меня уже устраивают…
СХ:… тебе говорят, что ты должен стать ещё больше, да?
ББ: Да — и у меня нет выбора! Мне приходится становится ещё больше. На следующий год я буду выступать с весом на 11 кг больше. Но знаете, сама вот эта мысль, что ты, вот, должен стать ещё больше и пожертвовать формой… Да, возможно, мне и самому не совсем нравится, как выглядит моя спина. Да, не спорю, мне нужно там кое-что исправить. Но все эти вещи приходят со временем. «Вызревать в форму» — это одно, но ведь все хотят видеть монстров.
СХ: Как ты думаешь, это безумие когда-нибудь прекратится? Если атлеты будут становится всё больше и больше, то что случится со спортом?
ББ: Спорт уже…
СХ:… вышел из под контроля?
ББ: Да. Бодибилдинг ушёл в андерграунд. Он обслуживает сейчас некую секту, которой подавай монстров с чудовищной массой… Им плевать… Они лишь говорят: «Мы хотим видеть вас такими. И нас не волнует, на что вам приходится идти, чтобы выглядеть так.» Но, я думаю, немало найдётся и таких людей, которые хотели бы видеть и другое… нечто более достижимое.
СХ: По-твоему, объёмы нынешних культуристов привели к некому пресыщению публики? Типа: «А нам всё равно, что с ними будет. Нам плевать: ну, сдохнут они — ну и что? Нам лишь важно, чтобы они из года в год становились больше и рельефнее. И нам плевать какой ценой.»
ББ: Именно так. Публика хочет видеть нас такими и судьи хотят нас видеть всё большими и большими. А нам, чтобы хоть как-то заработать на жизнь и осуществить наши мечты, приходится идти на всё это. Некоторые, такие как *** (имя опущено, известный журналист из другого журнала), говорят: «А вас никто не заставляет». Да, никто нас не заставляет, но ведь многие из нас пришли в этот спорт с мечтой стать лучше других.
СХ: Разумеется. Думаю, дело ещё и в выступлениях. Ведь каждый хотел бы выступать на подиуме. По-твоему, как нам решить проблему? Ты не думаешь, что такое решение уже существует?
ББ: Трудно сказать. После того, как люди увидели экстремальную массу, как ты можешь заставить публику принять что-то меньшее? У некоторых ребят, когда они делают «широчайшие сзади», можно чуть ли не лёгкие увидеть. Придётся снизить стандарты. Кстати, прежде чем я продолжу, сразу скажу, что я ставлю себя в уязвимое положение.
СХ: Я понимаю. Обещаю, что твоя конфиденциальность тебе гарантирована. Мы просто напишем, что ты — один из известнейших профессионалов. И всё.
ББ: Да. Окей. Спрашивай тогда.
СХ: Как ты думаешь, может быть, проблема начнёт решаться, если судьи начнут давать призовые места атлетам с более эстетичными телами?
ББ: Да, именно так. Это — единственное направление. Без него у нашего спорта нет будущего. Нам нужна эстетика, как у Боба Париса.
СХ: Верно. Если бы Боб Парис вернулся. Я думаю, проблема в том, что люди должны хотеть видеть такое телосложение, а сейчас у публики в целом и у большинства фанатов бодибилдинга такого желания нет, поэтому у них один критерий победы — объёмы.
ББ: Я думаю, что у по-настоящему совершенного тела, как у Ли Лабрады, есть какая-то аура, которой нет у того, у кого просто гротескные размеры.
СХ: Вернёмся к химии — тебе приходится сидеть на ней круглый год?
ББ: Да, я уже несколько лет не делал никаких перерывов.
СХ: Сколько тебе раз приходится колоться? Три, четыре раза в неделю?
ББ: Каждый день.
СХ: Каждый день тебе приходится вкалывать что-то в собственное тело?
ББ: Да, каждый день. Хочешь узнать, что я вкалываю? (Далее следует перечисление внутривенных и оральных препаратов. Список настолько длинный, что моя челюсть падает на стол.)
СХ: И это лишь в межсезонье?
ББ: Да. Разумеется, я принимаю также *** — он блокирует эстроген и также увеличивает уровень тестостерона. Ну, также *** — четыре раза в день в межсезонье. Это для того, чтобы я мог есть больше калорий. Также пол-таблетки *** — это типа синергиста для гормона роста. За примерно шесть недель до соревнований я начинаю принимать ***, чтобы избавиться от гинекомастии. Несколько лет назад я оперировался по этому поводу, но время от времени она снова появляется. Я принимаю ***, чтобы вывести воду. И время от времени переключаюсь с тяжёлых андрогенов на более лёгкие анаболики типа *** или ***, по 300 мг через день. Так, что ещё? *** — по 200 мг каждый день. Он помогает сделать мышцы более жёсткими, увеличить венозность. Я также принимаю *** — это тоже для жёсткости мышц, и он помогает держать инсулин и гормон роста на одном и том же уровне.
СХ: Не слабо. Такой перечень!
ББ: Есть ещё пара препаратов, конечно. Типа ***, который поддерживает половые железы и ***, который стимулирует выработку собственного тестостерона, чтобы у меня там всё не атрофировалось внизу. Ещё, некоторые анти-эстрогены и другие лекарства, которые борются с побочными эффектами тех препаратов, которые я уже называл.
СХ: Замечал ли ты у себя какое-нибудь ухудшение здоровья, связанное с приёмом этих препаратов?
ББ: Во время соревнований у меня в моче много крови.
СХ: Но в межсезонье ты себя сносно чувствуешь, несмотря на приём всего этого?
ББ: Ну, с недавних пор я сдаю кровь на анализы раз в два месяца.
СХ: Как у тебя с уровнем холестерина, давлением и так далее? Нормально?
ББ: Нет, всё повышенное. Давление вообще очень высокое, приходится даже следить за ним, особенно когда я принимаю стимуляторы.
СХ: Звучит так, как будто ты пол-жизни проводишь с иглой в вене.
ББ: Приходится идти на это, другого выбора нет. Если хочешь зарабатывать себе на жизнь этим спортом, то приходится делать это.
СХ: Это как автомобильные гонки, где скорости всё больше и больше, а всё больше аварий, но водители всё равно продолжают в них участвовать, так? Как ты думаешь, сколько у тебя в этом году уйдёт всего денег на химию?
ББ: Примерно 60,000 долларов, но в следующем году будет ещё больше. В прошлом году мне пришлось добавить ***. Сейчас это самая крутая «добавка» среди культуристов. Видишь, как все эти ребята растут? Ты думаешь, от чего? Именно от него. Можешь не сомневаться. А два года назад… Нет, я не хочу обидеть ***, он прекрасный парень, прекрасный семьянин и всё такое, но ещё два года назад он был плоским, как блин. А теперь он больше, на 8-12 кг. Это всё из-за ***. Он принимает его в жутких количествах. Да как и все мы, впрочем. Я чуть в штаны со страху не мочусь.
СХ: Вы между собой откровенно говорите о химии?
ББ: Только с друзьями. Нет, конечно, в зале меня постоянно спрашивают, но я говорю им, что я ем протеин марки ***! Да, мы откровенны.
СХ: Тебе не кажется, что это нужно держать в тайне, чтобы быть на шаг впереди соперников?
ББ: Тайн никаких нет. Есть тут один парень, имени его называть не буду, он профессионал, один из самых знаменитых — так вот, он помогает другим профи с этим препаратом, ***. Потому что никто из нас не знает, как его принимать, поэтому все идут к нему. Он помогает нам.
СХ: Я знаю, что старые атлеты жалуются, что в бодибилдинге больше нет духа товарищества.
ББ: Почему, он есть иногда. Но мы всегда говорим между собой только о…
СХ:… химии и тренировках.
ББ: Нет, о тренировках мы не говорим, потому что все парни…
СХ:… тренируются одинаково?
ББ: Да, в общем-то. Мы не тренируемся так уж тяжело. Большинство из нас вообще на тренировках чуть ли не спят.
СХ: Так что, всё дело, получается, лишь в химии? Профи не имеют ни малейшего представления о том, как тренироваться без неё? Как ты думаешь, все профи, из тех, что входят в верхнюю десятку, принимают, в принципе, одни и те же препараты?
ББ: Да, все мы вводим одинаковые количества, но побеждают, я думаю, те, у кого уровни эстрогена и тестостерона получше от природы. Ну, там, рецепторы и всё такое. Всё дело ведь в генетике. Некоторые более чувствительны к стероидам. Мы оба с тобой можем вколоть себе по 5 мг, но у меня будет одна реакция, а у тебя — другая.
СХ: Я тебя уже раньше спрашивал, и ты сказал, что всё это — «часть игры», но, всё же, не боишься ли ты, что расплата когда-нибудь придёт?
ББ: Боюсь. У меня, скорее всего, детей не будет. Мой врач говорит, что у меня снижена активность сперматозоидов. И щитовидка ни к чёрту.
СХ: По-твоему, сам спорт косвенно пропагандирует употребление допинга?
ББ: Да, но находятся такие, которые говорят, что, мол, вас же никто не заставляет. Но я об этом с детства мечтал! Я хочу заниматься именно бодибилдингом. Потом, ведь у нас нет другой работы.
СХ: По-твоему, допинг-контроль, который учредили на Олимпии, является шагом в правильно направлении?
ББ: Это был шаг в правильном направлении для спорта в целом и, вероятно, шаг в неправильном направлении для карьеры некоторых. Я знаю четырёх ребят, которые должны были «завалить» допинг-контроль. Но они прошли его. Мы умеем проходить тесты на допинг. В следующем году они хотят проверять нас на диуретики. Это не проблема. Мы просто перейдём на плазматические препараты. Всё довольно просто. Всегда найдутся какие-нибудь экзотические стероиды. «Давайте поменяем молекулу в 17-ой позиции, и препарат нельзя будет обнаружить.» *** до сих пор не обнаруживается.
СХ: Это самое откровенное интервью из всех, которые я брал. Спасибо за откровенность.
ББ: Пожалуйста. Может, всё дело в том, что я на безуглеводной диете сижу?
СХ:… и тебя всё достало?
ББ: Да. Знаешь, с диуретиками вообще сложно бороться. А вообще, всё это выглядит так: лежит кто-нибудь под капельницей и с монитором пульса. Ну, просто представь такую ситуацию. И вот берёшь его и запираешь в какой-нибудь лаборатории, где с ним проводят всякие опыты. А затем быстренько демонстрируешь его на сцене, а потому бегом снова к капельнице. И это — спорт? О тренировках и речи не идёт. Я рекомендую всем читать твой журнал и заниматься натуральным бодибилдингом. Профессиональный бодибилдинг — это сплошная химия. Конечно, стероиды есть во всех видах спорта — и в боксе, и в баскетболе, и в бейсболе, и в футболе.
СХ: Как долго ты будешь продолжать всё это? Я имею в виду — с такими-то темпами?
ББ: Я сижу на химии уже… о, господи. Скажу, что если кто-нибудь в ближайшее время умрёт, то это будет ***. Он уже слишком стар, чтобы заниматься таким дерьмом. У него поджелудочная, я знаю, на ладан дышит. Это видно. Я вижу. *** (ещё один известнейший профи) — тоже очень болен. Я понимаю, он хочет сделать много чего хорошего для спорта. Для этого ему нужно победа, это позволит ему сделать много хороших вещей для бодибилдинга как спорта. Но он умирает, а каждое проигранное им соревнование — это как новый удар по нему. Он буквально убивает себя, потому что хочет сделать этот спорт лучше. В конце концов, он либо сдохнет, либо выиграет соревнования.
СХ: То есть он играет в русскую рулетку?
ББ: Да, он первым из нас стал употреблять ***. Он не был большим, но у него была эстетика. Такая внешность, что посмотришь на неё и скажешь: «Я тоже хочу таким быть». Ему бы сконцентрироваться на частях тела, а вместо этого он просто становится больше: живот, голова, всё.
СХ: Да, сейчас на него просто страшно смотреть. Тело, конечно, у него тоже выросло, но и все внутренние органы тоже — они выглядят у него так, как будто их раздули чем-то.
ББ: Им нужно устроить соревнования — у кого самый большой живот из-за гормона роста.
СХ: Ещё что-нибудь хочешь сказать?
ББ: Да. Знаешь, я сейчас даже с трудом соображаю из-за всей этой химии, которая сейчас во мне. Но проблему злоупотребления стероидами замалчивают. А ведь стероиды — это ещё не всё. Нам приходится использовать такие наркотики-стимуляторы, как «speed» и ему подобные. Приходится много принимать диуретиков и прочей дряни, которая вредна для здоровья, и от которой ты себя чувствуешь хреново. Многие принимают кокаин, не потому, что он им нравится — а потому, что на нём сушиться легче, он подавляет аппетит. Химию можно употреблять, а можно ею злоупотреблять. Но на нашем уровне, мне кажется, нас просто эксплуатируют. Они накачивают нас химией по самое горло… или мы сами накачиваем себя ею, чтобы выглядеть монстрами, а затем выходим на подиум — такая наша работа. Но нам ведь почти ничего не платят! Все деньги уходят тем ребятам, которые печатают наши фотографии, производителям добавок, а нам они ничего не дают. А если бы не наши фотографии, что бы они рекламировали?
СХ: Да, а вам приходится постоянно рисковать жизнью, ради шанса выиграть пару баксов в каком-нибудь шоу.
ББ: Скажу тебе вот что: некоторые парни, например, ***, подрабатывают проститутками для голубых.
СХ: Ты уверен?
ББ: Я знаю. Они так зарабатывают на химию. Точно тебе говорю. Некоторые голубые подходят и прямо говорят: «Эй, ты, ты проводишь со мной ночь, а я тебе даю столько-то баксов». Это всё равно, что какой-нибудь подросток подойдёт к Синди Кроуфорд и скажет ей такое. Но нам, в отличие от неё, приходится соглашаться — и всё ради каких-то 10,000 баксов в месяц! А как ещё мы можем заработать на химию? А иногда с нами за акт прямо химией и расплачиваются.
СХ: Похоже, вы, ребята, зарабатываете совсем плохо.
ББ: На одних контрактах не проживёшь. Особенно, если учесть химию, проживание, жратву. Приходится жертвовать своей…
СХ:… честью?
ББ: Ха-ха — да, честью, гордостью. В жертву идёт всё. Там где химия, там и проституция. Не надо ребятам делать этого. Пусть посмотрят на себя в зеркало. Пусть знают, что им придётся пожертвовать тем, что их и делает-то мужиком. А вся эта ерунда, которую пишут об «углеводной загрузке» и «натриевой загрузке» — чушь полная.
СХ: То есть, ты говоришь, что на самом деле они не проводят «натриевую загрузку»? Всё дело в химии?
ББ: Нередко перед самыми соревнованиями некоторых профи можно встретить в МакДональдсе или жующими пиццу. Это позволительно делать. Конечно, в разумных пределах.
СХ: Ты много употребляешь добавок?
ББ: Я вообще их не ем! Ни витаминов, ничего!
СХ: А ты не думал, что принимая витамины и минералы, ты мог бы защитить себя хоть немного от побочных эффектов всей этой химии, что ты потребляешь?
ББ: Да, но…
СХ:… ты можешь себе позволить тратить деньги лишь на то, что с гарантией окажется эффективным, да? На химию.
ББ: Верно. Почему бы им не учредить приз в один миллион долларов за победу на соревнованиях по бодибилдингу? Это бы сильно помогло спорту. Если бы в наш спорт пришли деньги, то он мог бы превратиться в нечто более привлекательное. А сейчас, к сожалению, люди хотят видеть лишь монстров. Больших, понимаете, монстров. И, как ты сказал, назад повернуть уже невозможно. Скорее всего, саморазрушение бодибилдинга остановить уже невозможно. Он умрёт, а затем мы посмотрим, что произойдёт.
СХ: Я не хочу, чтобы кто-то из вас умер.
ББ: Кто-нибудь из нас умрёт. Я гарантирую. В ближайшие годы умрёт много парней.
СХ: Надеюсь, что допинг-контроль — это шаг в правильном направлении. Может, он повлияет на судей и они начнут давать больше баллов более эстетически привлекательным телам. Если бы судейство вернулось к стандартам вроде Боба Париса, то, я думаю, это бы помогло.
ББ: Это когда-нибудь случится?
СХ: Как ты думаешь, когда ты выйдешь из игры?
ББ: Когда достигну своей цели. Или до тех пор, пока не сдохну на пути к ней.
СХ: Ты когда-нибудь испытывал нечто, похожее на депрессию или, наоборот, ярость?
ББ: О, да. Избивал многих людей — терял контроль над собой. Мне сейчас стыдно за это.
СХ: Когда по твоим венам столько химии течёт, это отражается на мозгах?
ББ: Да. Кроме того, я чувствую уплотнение здесь, и мне просто страшно, я не знаю, что это такое.
СХ: Ты регулярно проходишь осмотры у врача?
ББ: Я сдаю кровь на анализ, а мой врач читает их. Я ведь в них ничего не понимаю. Я просто спрашиваю его, сколько мне ещё осталось жить и что я делаю неправильно?
СХ: Но он хоть проверяет тебя на магнито-резонансной томографии? Или просто берёт кровь на анализ?
ББ: Нет. Он смотрит щитовидку, наблюдает за активностью сперматозоидов. Разумеется, у меня уже никогда не будет детей.
СХ: Ну, может, всё это обратимо, когда ты бросишь…
ББ: Нет, у меня необратимые изменения.
СХ: Это печально.
ББ: Думаю, это случилось в прошлом году. Когда я повысил все дозы, моя щитовидка просто вырубилась. А если я брошу принимать ***, то я растолстею. Мне придётся принимать его до конца жизни. Я уже не могу отказаться от него. Никто из нас не может уже бросить его принимать. Одно за другим — нонстопом. Мы просто делаем то, что необходимо. Ты разве не видишь, что нас эксплуатируют? Они продают нас. Они накачивают нас, выводят на сцену, а затем избавляются от нас. А денежки-то ведь к ним текут. А мы тут загибаемся за кулисами, пока не сдохнем. А они наживаются на этом. Продают нас. Продают наши души, а нам-то что с того перепадает? И даже если ты на химию садишься, то это не гарантирует тебе победы. Тебе нужно ещё кое-что иметь — вот здесь. Но люди, которые заправляют нашим спортом, говорят: «Давай, давай, продолжай». У них карманы уже скоро треснут от денег. Им плевать на нас.
СХ: Но, ты сказал, такая внешность привлекает женщин?
ББ: Да, помогает немного, но у меня и до этого с ними не было никаких проблем. У меня было много женщин и до этого. Сейчас, когда я больше, у меня их тоже больше. Но тут есть и обратная сторона — голубые пристают.
Я хочу сказать всем ребятам, которые хотят «выйти на другой уровень»: тренировки, правильное питание и упражнения помогут вам добиться своего. Но то, что кажется большим для вас, будет маленьким по сравнению с профи. Но, как я уже сказал, большинство скажут про Ли Лабраду, что он — большой парень. Вы можете достичь своих целей, стать больше, женщины на вас чаще западать будут, выглядеть лучше. Может, вы и не выиграете Олимпию, но у вас будет, чем гордиться — без химии. Весь соревновательный бодибилдинг, по большому счёту — это сплошная химия. Война фармакологии. У Андреаса Мюнтцера было что-то, чего у нас не было, мы до сих пор не знаем что. У него был такой рельеф и такая химия, которых не было у нас — но посмотри, что они с ним сделали. Он пал на поле боя. А денежки-то Андреаса прикарманил ***. Нам приходится выживать в этой гонке и рисковать из-за поддельной химии. Когда слышишь, как кто-то из наших говорит: «Я упал и сломал руку», не верь. Это его дилер ему руки поломал за то, что он не заплатил за свою дозу гормона роста.
СХ: Ты говоришь, что часто ездишь в Мексику покупать химию?
ББ: Да, я езжу в Мексику. Многие из нас покупают химию во время Европейского турне. (Меняет тему). Допинг-тест не нужен. Посмотрите на Ли Лабраду. Чтобы так выглядеть, не нужно много химии. Пару того, пару этого, и всё. Нам всем придётся сбросить много веса, чтобы выглядеть так, как он.
СХ: Ориентироваться на более эстетичную внешность. Это — один из самых больших шагов в правильном направлении, которые придётся сделать. Кстати, а разве нет такого препарата, который вводится прямо в мышцу, чтобы увеличить её объём?
ББ: О, да, это — ***. Я его использовал, чтобы создать пик на бицепсе. А вот ***, так тот вообще его по всему телу вкалывает — в 80 или 100 местах. Сразу скажу, что боль от него — адская. Но предсказать реакцию на него трудно. Ты можешь хорошо выглядеть за 5 дней до шоу, а потом перед самыми соревнованиями он сбивается в комки и бицепсы получаются — видели, наверно, на некоторых ребятах — комковатые, страшно даже смотреть. В нашем спорте всюду нужно подставлять задницу. Нужны деньги, чтобы расплатиться за химию? Подставляй задницу. Хочешь победить? Подставляй задницу. Вот в этом и весь смысл этого спорта. Жесточайшая эксплуатация. Мне бы хотелось, чтобы атлеты зарабатывали больше. Читали в журналах, сколько зарабатывают Майкл Джордан и Майк Тайсон? Почему-то в журналах не пишут, сколько мы получаем. Потому что об этом стыдно говорить. Что мне делать? Продавать свои фотографии?
СХ: А много ребят продают химию на стороне?
ББ: О, да. Я этим тоже занимался. Но сейчас с этим намного сложнее.
СХ: Что-нибудь ещё? Что тебя ещё раздражает, о чём ты хочешь сказать?
ББ: Ну, меня бесит, что нам приходится принимать столько химии. Мне больше нравилось, как я выглядел в прошлом году. А сейчас они хотят, чтобы мы весили около 122 кг.
СХ: Как по-твоему, журналы тоже виноваты?
ББ: Да, они виноваты. Они ничего не пишут о применении химии. Они продают детям фальшивые мечты: мол, кушайте этот протеин и будете выглядеть вот так. А это не правда. Всё упирается в химию, а если будешь заниматься «как чемпион» из журнала, то быстро перетренируешься. Да сейчас все об этом знают. Без химии люди занимаются какое-то время, затем разочаровываются и расстаются со своей мечтой.
СХ: Какой-то прямо порочный круг.
ББ: Инсулин — очень опасен. Я прямо сейчас чувствую это. Я сильно устаю, у меня головные боли, слабость. Я с трудом дышу. Плохой это препарат.
СХ: А чем инсулин опасен? Это ведь просто гормон.
ББ: Ты можешь умереть прямо на месте. Все из нас побывали в шоке в одно или другое время. Это как по лезвию бритвы ходить.
СХ: А тебе приходилось в больницу ложиться из-за него?
ББ: Да, я несколько раз в больнице лежал. Врачам пришлось ввести в меня пол-пачки глюкозы, чтобы я концы не отдал. У меня в печени вообще глюкозы не было, потому что я слишком много инсулина ввёл. Мозгу не хватало глюкозы, я начал засыпать, уходить в кому. Это была самая жуткая боль, которую мне пришлось испытать. Твой мозг просто разрывается. А что я взамен получаю за всё это? Фотографию на обложке журнала? Этого даже недостаточно, чтобы заплатить по счетам. Может, пора уже начать давать что-то атлетам, а не только забирать у них? Если они хотят, чтобы мы были больше, то пусть сделают так, чтобы и мы что-то зарабатывали. Игроки в гольф и то больше нас получают. Недавно прочитал, сколько на родео получают. Им платят по 50,000 баксов за то, чтобы один раз на быке проехаться. И им не приходится колоть в себя стероиды для этого.
СХ: Да, на родео ты подвергаешься риску всего в течение восьми секунд, а затем всё кончено. Вы же рискуете жизнью круглый год.
ББ: Да, опасный у нас спорт.
СХ: Хм… это ещё мягко сказано.
Автор Стив Хольман.
0 комментариев